Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной) - Дороти Сэйерс

— Вы невысокого мнения о нас, да?

— Я знала слишком много таких, которые любят брать взаймы, — сказала Эйлюнид Прайс, — и слишком многих, желавших, чтобы их вели под руку. Впрочем, женщины также плохи, иначе они не могли бы мириться с этим. Слава Богу, я никогда не брала и не давала взаймы никому, кроме женщин, а они возвращают долги.

— Люди, которые трудятся, обычно отдают долги, я думаю, — изрек Уимзи, — все, может быть, кроме гениев.

— Женщины-гении обычно не избалованны, — мрачно сказала мисс Прайс, — и поэтому не ожидают от жизни милостей.

— По-моему, мы отклонились от темы, не правда ли? — спросила Марджори.

— Нет, — ответил Уимзи, — я пытаюсь пролить свет на центральные фигуры — журналисты любят называть их «главными героями». — Он криво улыбнулся. — Человека прекрасно освещает тот пронзительный свет, который падает на помост виселицы.

— Не говорите так, — умоляющим голосом сказала Сильвия.

Где-то в другой комнате зазвонил телефон, и Эйлюнид Прайс вышла, чтобы снять трубку.

— Эйлюнид ненавидит мужчин, — сказала Сильвия, — но она очень надежный человек.

Уимзи кивнул.

— Но она ошибается насчет Фила. Она, естественно, не выносила его и склонна думать...

— Это вас, лорд Питер, — сказала Эйлюнид, входя ' в комнату. — Бегите — все раскрылось. Вас разыскивает Скотленд-Ярд.

Уимзи поспешил к телефону.

— Слава Богу! Это ты, Питер? Я уже прочесал весь Лондон. Паб действительно был.

— Невероятно!

— Факт. И пакет с белым порошком, он почти найден,

— Бог мой!

— Ты мог бы зайти завтра с самого утра? К тому времени, возможно, он уже будет у нас.

— Я буду скакать, как барашек, и подпрыгивать выше холмов. Мы еще победим вас, мистер Зловещий-Главный-Инспектор-Паркер.

— Надеюсь на это, — добродушно сказал Паркер и повесил трубку.

Уимзи торжественно вошел в комнату.

— Должен сообщить, что шансы мисс Прайс на выигрыш в этом споре увеличились. Пятьдесят к одному, что это — самоубийство, и никто не хочет заключать пари. Я оскалюсь, как пес, и буду бегать по городу.

— Мне очень жаль, что я не могу присоединиться к вам, — сказала Сильвия Мэрриетт, — но я рада, что ошиблась.

— А я рада, что не ошиблась, — бесстрастно сказала Эйлюнид Прайс.

— И вы правы, и я прав, и все в полном порядке, — сказал Уимзи. — «Готов я жертвой быть неправоты, чтоб только правой оказалась ты»[9].

Марджори Фелпс посмотрела на него и ничего не сказала. Внезапно она почувствовала себя так, будто кто-то выжал ее, словно мокрое полотенце.

Глава 9

Как мистеру Бантеру удалось, передавая записку, получить приглашение на чай, лучше всего было известно ему самому. Приглашение было принято, и в половине пятого дня, который так радостно завершился для лорда Питера, он сидел на кухне в доме мистера Эркварта и поджаривал пышки. Он делал это мастерски, и, если расходовал масла немного больше, чем надо, вреда от этого не было некому, кроме разве что мастера Эркварта. Естественно, разговор вращался вокруг темы убийств. Ничто так не подходит к горячему очагу и масленым пышкам, как дождь и ветер за окном и порция ужасных историй, рассказываемых в теплой, уютной комнате. Чем сильнее хлещет дождь и чем кошмарнее подробности, тем приятнее аромат очага и пышек. В данном случае все составные части хорошего вечера были налицо.

— Страшно бледный — вот какой он был, когда вошел, — сказала миссис Петтикан, кухарка. — Я видела его, когда относила наверх грелки. Их надо было три: одну к ногам, одну под спину и большую, резиновую, на живот. Он был бледный и весь дрожал, и эта ужасная рвота, вы никогда не поверите. И он так жалобно стонал.

— А мне он показался зеленым, кухарка, — сказала Ханна Уэстлок, — или, можно даже сказать, зеленовато-желтым. Я подумала, что это желтуха, — похоже на те приступы, которые у него были весной.

— Да, он тогда плохо выглядел, — согласилась миссис Петтикан, — но все же совсем не так, как в тот последний раз. А боли, а судороги в ногах, прямо как будто это агония. Это и сестру Уильямс поразило — такая милая молодая женщина, и не заносчивая, как некоторые. «Миссис Петтикан, — сказала она мне, и я считаю, что манеры у нее лучше, чем у тех, кто называет меня «кухарка», — миссис Петтикан, — сказала она, — я никогда не видела таких судорог, кроме одного случая, который был точной копией этого, — сказала она, — и помяните мои слова, миссис Петтикан, эти судороги — они не просто так». Ах! В этот момент я не поняла, что она хотела этим сказать.

— Это характерно для всех случаев с мышьяком, так говорил мне его светлость, — ответил Бантер. — Очень печальный симптом. У него что-то подобное и раньше было?

— Ну, это нельзя назвать судорогами, — сказала Ханна, — хотя я помню, когда он был болен весной, он жаловался на подергивание и покалывание в руках и ногах. Ему это мешало, потому что он тогда срочно заканчивал одну из своих статей, а с этой бедой, да и глаза у него болели, ему было очень трудно писать, бедняге.

— Джентльмен из прокуратуры говорил Джеймсу Лаббоку, что подобное покалывание и боль в глазах означали, что ему постоянно давали мышьяк, если можно так выразиться, — заметил Бантер.

— Какой надо быть испорченной женщиной, — сказала миссис Петтикан, — возьмите еще пышечку, мистер Бантер, — чтобы так долго мучить бедную душу. Стукнуть по голове или сгоряча пустить в ход нож, особенно во время ссоры, это я еще могу понять, но так, постепенно травить — на это, по-моему, способен только дьявол в человеческом облике.

— Дьявол — это единственно правильное слово, миссис Петтикан, — согласился гость.

— А злобность этого замысла вообще, — сказала Ханна, — не говоря уже о том, что ближний умер в мучениях. Да это же только по милости Провидения не подозревают всех нас.

— Да уж, — продолжила миссис Петтикан, — когда хозяин рассказал мне, что бедного мистера Бойза вырыли из могилы и обнаружили, что он весь пропитан этим кошмарным мышьяком, для меня это было такое потрясение, мне показалось, что комната закружилась, как лошади на карусели. «О, сэр, — сказала я, — как, в нашем доме?» Это сказала я, а он сказал: «Миссис Петтикан, я искренне надеюсь, что нет».

Придав всей истории макбетовский привкус, довольная миссис Петтикан продолжала:

— Да, именно это я ему и сказала: «В нашем доме», я сказала, и я могу поклясться, я не заснула ни на минуту три следующие ночи — и от мыслей о полиции, и от страха, и от того и другого вместе.

— Я надеюсь, у вас не было трудностей в подтверждении того, что это все же случилось не в вашем доме? — предположил Бантер. — Мисс Уэстлок так прекрасно давала показания в суде, я уверен, она высказывалась настолько ясно для судьи и присяжных, насколько это вообще возможно. Судья похвалил вас, мисс Уэстлок, и я не думаю, что он преувеличил, — так просто и хорошо вы говорили перед всем судом.

— Ну, я никогда не была робкой, — призналась Ханна, — а потом, мы ведь все очень подробно и тщательно вспомнили сначала с хозяином, а потом с полицией, так что я знала, каким будет вопрос, и была готова отвечать.

— Я был просто поражен, как вы так точно вспомнили мельчайшие детали всего, что происходило довольно давно, — сказал Бантер с восхищением.

— Ну, видите ли, мистер Бантер, утром на следующий день, как мистер Бойз заболел, хозяин спустился к нам, сел в это кресло, запросто, совсем как сейчас вы, и сказал: «Я боюсь, что мистер Бойз очень болен. Он считает, что он съел что-то неподходящее, — сказал он, — и, возможно, это был цыпленок. Поэтому я хочу, чтобы вы и кухарка, — сказал он, — вспомнили сейчас вместе со мной все, что у нас было вчера на обед, и чтобы мы подумали, что могло быть причиной». — «Сэр, — сказала я, — я не вижу, чего бы мистер Бойз мог съесть недоброкачественного, ведь кухарка и я, мы ели то же самое, если не считать вас, сэр, и все это было настолько вкусно!»

— И я сказала то же самое, — подтвердила кухарка, — это был такой простой, здоровый обед — никаких устриц, мидий, ничего такого, ведь всем известно, что моллюски — это просто яд для некоторых людей, а у нас было только немного отличного крепкого бульона, чудесная рыба, и тушеный цыпленок с репой и морковью в подливке, и омлет — что еще может быть легче и лучше? Есть, конечно, люди, которые не выносят яйца, — моя матушка этим страдала, достаточно было дать ей кусок торта, который был приготовлен хотя бы с одним яйцом, и ей тут же становилось плохо, она вся покрывалась пятнами, как при крапивнице, даже удивительно. Но мистер Бойз был большой любитель яиц, а омлеты он особенно любил.

— Да, он же сам делал омлет тем вечером, не так ли?

— Да, — сказала Ханна, — когда мистер Эркварт особенно интересовался насчет яиц, свежие ли они, я ему напомнила, что он сам их принес в тот день из магазина на углу Латз-Кондуит-стрит, где яйца продаются только что с фермы, и еще я напомнила ему, что одно немного треснутое, и он сам сказал: «Ничего, мы используем его для омлета сегодня вечером, Ханна», и я принесла чистую миску из кухни и положила их прямо туда — треснутое и еще три яйца — и не прикасалась к ним, пока не подала к столу. «И кроме того, сэр, — сказала я, — осталось еще восемь яиц из дюжины, и вы можете сами убедиться, что они тоже совершенно свежие и хорошие». Так ведь, кухарка?